Папе
было в районе шести лет. В тот день особенно хорошо клевало. Они с братом несли
домой по ведерку сверкающих сарожек.
-- Пацаны, продайте рыбу! –
раздалось из открытого окна большегрузной машины.
Ребята не ожидали такого
предложения, и, не раздумывая, согласились. С восторгом сжимая в кулачки свои
первые заработанные деньги, понеслись в магазин. Остаток дня был вкуса ирисок
«Забава». Конечно, мальчики подумали о маме, каждый отсыпал для нее из своего
кулька добрую половину.
-- Где вы взяли деньги? -- строго
спросила мать.
-- А мы рыбу продали! – весело
ответил папа, который еще не понял, что родительница не довольна.
Это стало основанием для большой
порки. Конечно, сильнее досталось старшему «спекулянту», но и отец получил
основательно, «по справедливости». С тех пор папа никогда ничего не продавал. А
если и продавал, так лучше бы и не пытался. Это распространилось и на его
собственные таланты и трудовые навыки. Мне же с раннего детства рассказывали эту
и другие подобные истории, преподносимые в качестве воспитательного образца, а
также примера высокой морали и глубокой нравственности, коим без сомнения
являлась моя бабушка.
К слову сказать, она в свое время
сильно пострадала из-за взаимоотношений с деньгами. Став в 17 лет жертвой
сталинских репрессий, всю жизнь прожила она в статусе неблагонадежной, который
в свою очередь, вновь и вновь делал ее жертвой. Однажды в магазин, куда ее
взяли продавцом завезли полуфабрикаты котлет, точно такие же, как день тому
назад. К ним не приложили счет-фактуру с указанием цены, зато было много
желающих приобрести продукт. Бабушка стала продавать котлеты по вчерашней цене.
А потом выяснилось, что эти стоили на две копейки дешевле. За данный проступок
ей дали год тюрьмы. Суд был показательный, и судя по всему запланированный с
целью пропаганды.
-- И узнай, какая там зарплата! –
всякий раз при попытке трудоустройства наставляет мама папу.
Увы,
ответ на этот вопрос он узнает не ранее, чем через месяц работы, ибо сразу
спрашивать «неудобно». Устраиваясь на предприятие с высокими заработками, отец часто
разочаровывается, получив первый расчетный лист. Он уже привык, что рассказы
коллег с его квалификацией и ниже о том, во сколько их оценил работодатель, не
соответствуют действительности. Его личной действительности, в которой отец,
обладая редкой и очень ценной специализацией, всегда зарабатывал на порядок
меньше, чем другие сотрудники.
«Про
зарплату не спрашивает, наверное, в деньгах особой нужды нет, предложу-ка я ему
минимум», или «О деньгах не говорит, наверное, не очень хороший специалист, а
не очень хорошему и зарплата соответствующая», возможно похожим образом
рассуждают работодатели, которые имеют дело с моим отцом. Впоследствии он, как
правило, становится незаменимым работником, всегда соглашается подменить
товарища, трудиться сверхурочно и без выходных и никогда не «выпендривается
из-за копеек». Он порядочный, он не жадный, он не рвач… И пускай жена хоть запилит,
он никогда не подойдет к шефу с просьбой о повышении.
Впрочем,
мама тоже далеко не ушла. К примеру, ее хлебом не корми, дай что-нибудь,
кому-нибудь отдать. Например, потом и кровью вырастить тридцать кулей картошки
и угощать друзей, приятелей, соседа-алкоголика. Который кстати, получив как-то
отказ при попытке взять денег в долг, сказал все, что о ней думает. Например, что
она жадная, а картошку просто лень на помойку нести было. А еще мама не
понимает приятелей, которые не знают, куда девать щедрые плоды урожая, и не
догадываются кого-нибудь угостить. Частью семейной истории стал давний разрыв
отношений с друзьями, которые на мамину просьбу продать картошки однажды
ответили… согласием. И даже взяли с друзей деньги. Лет до двадцати, я считала
этих людей верхом безнравственности. Это как же так «своим и за деньги»? Ну и я
промолчу о сделках вроде «дача по цене кухонного гарнитура» или «машина за полстоимости»,
«гараж даром соседу, чтобы не возиться»…
И
вот я – представитель очередного поколения, воюющего с деньгами. И хотя вскоре
после моего рождения в нашей стране и в отдельных ее умах стали формироваться
рыночные отношения, накопленные предками стереотипы до сих пор не вытравлены.
Правда, попытки были. Например, когда в 14 лет мне захотелось кожаную куртку,
мама предложила ее заработать. Накануне подруга по ягодничеству надоумила ее,
что голубику в городе раскупают в два счета. Идея неплохая, особенно в
кризисный 98-й. И чтобы не сгорать со стыда, мама отправила на рынок меня. Я
заплела две косички, неистово улыбалась покупателям и ощутила вкус прибыли.
Заработала на куртку, школьные принадлежности, почувствовав себя настоящей
кормилицей семьи. Все шло отлично, пока
в один из таких торговых дней мама с папой, сидевшие в машине, словно в засаде
возле рынка, не повстречали знакомого… Вечером мама в красках расписывала, что
чуть было не провалилась сквозь землю, когда наше семейство «застукали» за этим
грязным делом.
И
разве может быть у меня, выросшей в подобном отношении к деньгам, гармония с
ними? Я так и не научилась просить прибавки, устанавливать выгодные расценки и
торговаться при продаже себя. Внутри все содрогается от ощущения, что
несуществующий некто застанет меня за «неприличным занятием».
«Не
передать бы эти вредные свойства следующему представителю рода» - думала я,
читая сыну «Незнайку на Луне». Однако вопреки явно прослеживающейся идеологии
Н.А. Носова, книга навела ребенка на мысль устроить туалетный бизнес: он
установил там копилку и стал следить, чтобы никто не выходил без характерного
звона. Даже странно, что малыш перенял порицаемый автором капитализм. Я
поддержала, правда при условии, что он будет следить за чистотой и наличием
всего необходимого в туалетной комнате. Может, наследственная вражда с деньгами
все-таки прекратится?
Нет слов. Любовь во всём! Меня тронул "родной" рассказ.
ОтветитьУдалитьСпасибо, Ира. Да, вот такая вот наша семейная история.
ОтветитьУдалить