«Детей учит улица, школа, телевидение!» – часто можно услышать недовольные возгласы родителей. Возможно. Однако только в семье мы вырабатываем разнообразные сценарии поведения. Именно там мы учимся всему-всему, в том числе и тому, что принято считать неудобным: врать, находить крайних, лицемерить. Тогда же понимаем, что в некоторых случаях это полезно.
ххх
Из серванта пропал набор хрустальных рюмок. «Куда он мог подеваться?» -- ломали голову мама с папой. В первую очередь подумали на моего хулиганистого брата. «вечно у него руки чешутся!» -- говорила мама. Но в тот раз брат был ни при чем… конечно, он впал в бешенство – ругают ни за что! И на меня, шестилетнюю тихоню обрушился его гнев…
-- Признайтесь, никто вам и слова не скажет! – уговаривали родители. – Бог с ними, с этими рюмками, зачем вы врете?!
В конце концов мне надоело присутствовать на этом судилище. А раз мама с папой обещали, что за «правду» ничего не будет, пришлось придумать спасительную историю. Дескать я решила протереть запылившийся набор, а когда доставала из серванта, грохнулась с табуретки, разбила рюмки и больно-больно ушиблась… Меня тут же принялись хвалить за хозяйственность и жалеть за синяк на коленке, который я посадила при иных обстоятельствах. Но это было уже не важно. Главное, что инцидент был исчерпан, и мы с братом вернулись к своим ребячьим делам.
Так я поняла, что если на тебя давит кто-то более сильный, лучше согласиться (ну или сделать вид). Тогда же стала осваивать навык говорить человеку то, что он хочет слышать. Ну а неплохие от природы воображение и художественные способности от таких тренировок только выиграли!
Кстати, с началом дачного сезона злополучные рюмки нашлись. Как развеселился папа, вспоминая тот забавный вечерок, когда мы с мамой гостили у бабушки!
-- А чтобы дома не мусорить, я посуду и закуску прихватил – и с мужиками на дачу…
О том, чтобы извиниться, взрослые и не подумали.
Ххх
Загулялись мы как-то с братом, заигрались. А бедная мама бегала по деревне и искала нас. Когда нашла, пообещала, что дома накажет. Если учитывать, что меня родители и пальцем не трогали, я не знала, что наказание это всего лишь, скажем так, ремнем по попе. А мое не по годам развитое воображение всю дорогу рисовало бог знает что.
-- Кто разрешил вам гулять до ночи? – кричала мама.
Я не знала, что уже ночь, потому, что ночи были белые, а часов мне еще не купили. Посему виноватой себя не считала. Опасаясь обещанного наказания, пыталась убедить маму, что еще день, так как спать совсем не хочется…
-- Просите прощения! – потребовала мама, которой надоел диалог со мной. – и хватит огрызаться.
Ну а в качестве наказания поставила нас в угол. Брат на три года старше, он знал, что стена вдоль прихожей – это тоже угол, и в отличие от меня не задавал вопросов на эту тему.
-- Куда поставила, там и стой! – ругалась мама на мои познания в геометрии.
«Мамочка, прости, я так больше не буду» -- этот текст брат заучивал вместе с родительницей, пока я стояла «в углу». Иногда она переключалась на меня. Извиняться я не желала, так как не могла понять, почему заставила маму волноваться. Вместо того, чтобы мне это объяснить, она, жмурясь от пробивающегося в дом солнца, рассказывала, что за окном ночь, и доказывала, что стена – это угол…
Не знаю, сколько времени я так простояла, пока не услышала, как на кухне мама жалуется отцу на мою вредность.
-- Ремня хорошего ей не хватает! – изрек папа, недовольный тем, что его отвлекают от хорошего фильма.
Брат давно спокойно спал. Он ведь попросил прощения. А я уснула прямо там, «в углу», откуда таинственным образом попала к себя в кровать.
После инцидента я выпросила-таки часы, научилась ими пользоваться и впредь всегда возвращалась домой не позже назначенного времени. Опасалась, вдруг мама опять начнет путать время суток, геометрические фигуры или чего еще пострашнее. Правда, если было очень интересно, спокойно задерживалась, зная, что в запасе есть заветное «прости, я так больше не буду…» Теперь с легкостью прошу прощения, если того требуют обстоятельства. Еще бы, ведь даже для Бога один кающийся грешник дороже пятидесяти праведников.
ххх
Болели мы одновременно с братом. Казалось, соревновались, у кого температура выше и кто кашляет громче. Естественно каждая эпидемия давалась маме крайне тяжело. Как человек эмоциональный, она всегда вслух сокрушалась по этому поводу. Обычно принималась вспоминать, сколько раз видела нас с братом без тапочек или рядом с окном, и ворчала по поводу каждой восстановленной в памяти провинности. В общем, боялись мы не болеть, а того, что мама будет ругаться.
Вначале я скрывала синяки и шишки. Страшилась родительских историй про мальчика, который играл в футбол, ударился коленкой, а потом… ему ампутировали ногу. «Отняли» -- как говорила мама. Кто отнял? За что? Было непонятно.
«Ешь варенье брусничное, ешь мед! Болеть не будешь» -- уговаривала мама поедать так нелюбимые в детстве продукты. Обычно от них нос воротила, но как только начинало саднить в носоглотке, поглощала в надежде вылечиться, пока мама не узнала.
Надо сказать, самолечение вошло в привычку. До сих пор сложно официально объявить себя больной. Зато осознание этого мобилизует защитные силы организма. Точно также мобилизуюсь при проблемах, говорить о которых близким труднее всего.
Чувствую себя виноватой, если в душе «саднит», пытаюсь вспомнить, когда оставила ее на сквозняке. Просить поддержки не умею, видимо в подкорке сидит: заругают. С другой стороны, кто может решить нашу проблему, кроме нас? И хотя мама порой жалуется на мою скрытность, как ей кажется, нет между нами особой близости, я очень благодарна за то, что выросла, осознавая собственную ответственность перед собой.
Так меня учили «плохому». В кавычках, потому, что только всевышний может знать, что хорошо, что плохо…
Мощно задвинула!!!! даже как-то не по себе :))
ОтветитьУдалить